Иран: радикализм на фоне апатии. Кто сменит Хаменеи?

В прошлом году Великий аятолла рахбар Али Хаменеи отметил свой 80-летний юбилей и 30 лет на позиции высшего руководителя Исламской Республики Иран.

А 2020 год начался максимально тревожно: обострение на грани войны с США, сбитый украинский самолет, эпидемия короновируса (в Иране отмечается самая высокая после Китая смертность от коронавируса ) и новая волна массовых общенациональных протестов. Низкая явка на выборах в Иране — тревожный симптом для власти страны.

Учитывая возраст и состояние здоровья Хаменеи, есть основания задуматься о будущем Ирана после его ухода.
Дальнейшее усиление позиций Корпуса стражей исламской революции (КСИР) – необходимая стратегия КСИР нужно превратить их в доминирующую силу, чтобы удачно совершить процесс передачи власти.
В самой Исламской Республике на осознание последствий смерти Сулеймани уйдут годы. Однако один результат уже есть — режим получил шанс на спасение. Всего за неделю до авиаудара резкий рост цен на газ вывел на улицы не элиту и средний класс, которые обычно протестуют, а десятки тысяч иранских рабочих, которых Хомейни называл «подлинными владельцами революции». Иранские власти ответили на протесты отключением интернета и убийством полутора тысяч человек.
Гибель Сулеймани полностью сменила политическую повестку, дав шанс консерваторам. Благодаря изменению настроений после смерти Сулеймани, у иранского режима появилось окно возможностей в борьбе с более прогрессивными силами.
На Западе справедливо считают, что иранское общество сильно изменилось за последние 30 лет. Далеко не все иранцы поддерживают КСИР, а немалая часть иранского общества хотела бы увидеть новым рахбаром меньшего консерватора, чем Хаменеи.
Однако, в дни, предшествующие февральскому голосованию, Совет стражей конституции, проверяющий всех кандидатов на выборах, дисквалифицировал сотни кандидатов с умеренными и реформистскими взглядами. 
Отстранение кандидатов накануне выборов — было ошибкой со стороны сторонников так называемой жесткой линии.
Традиционное противостояние реформаторов и консерваторов отсутствовало на иранских выборах впервые за много лет — очевидным было доминирование последних.
Массовое отстранение реформистки настроенных и умеренных кандидатов, разочарование по поводу ухудшения ситуации в экономике, кровопролитное подавление акций протестов в ноябре, а также неуклюжие выступления Тегерана после сбития украинского самолета — привели к общественной апатии и очень низкой явке избирателей.
Министерство внутренних дел Ирана сообщило о рекордно низкой явке: 42,57 процента зарегистрированных избирателей участвовали в парламентских выборах. Эта цифра примерно на 20 процентов ниже явки на выборах в 2016 году.
Выборы для иранской руководящей верхушки - ключевой источник легитимности, а высокая явка населения - главный показатель поддержки курса. Каждые четыре года существующему режиму достаточно продемонстрировать высокий уровень участия общества в процессе голосования, чтобы доказать свою популярность.
Аналитики утверждают, что низкая явка — серьезный удар по духовенству. Низкая явка особенно была заметна в крупных городах — включая столицу Тегеран, — где на участки пришли, по разным оценкам и неофициальным сообщениям, от 20 до 30 процентов избирателей.
Лидеры Ирана и государственные СМИ неоднократно призывали избирателей к массовому участию в выборах. Верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи сказал, что голосование — это «религиозный долг», и призвал голосовать даже тех, кто испытывает к нему неприязнь.
«Чем больше людей придет к избирательным участкам, тем сильнее будет меджлис», — заявил Али Хаменеи за три дня до выборов. Его призывы в этот же день появились на агитационных плакатах в Тегеране. 
Если четыре года назад работу избирательных участков продлевали до полуночи из-за очередей, в этот раз — потому что очередей долго ждали.
Массовое игнорирование избирателями призывов правительства пойти и проголосовать — вызвано тем, что руководство страны, возглавляемое священнослужителями, столкнулось с одним из самых турбулентных периодов за последние десятилетия своего правления. Низкая явка — это отражение общенародного настроя по отношению к правящей системе, которая в значительной степени рассматривается как нелегитимная, некомпетентная и коррумпированная.
Второй тур выборов пройдет 17 апреля, но уже сейчас очевидно, что новый состав парламента, в котором заседают 290 депутатов, будет на три четверти сформирован из консерваторов. И дело не столько в том, что кто-то проиграл: от череды неудач стала проигрывать вся система.
Очень важны будут результаты президентских выборов в следующем году, потому что и сам Али Хаменеи перебрался в резиденцию рахбара из президентского дворца. Последнее слово во всех важных делах остается за высшим руководителем, но пост президента очень важен и при определенных обстоятельствах может стать трамплином к высшей власти в Иране.

Согласно пятой статье Конституции ИРИ, «управление делами правоверных и имамат в исламской умме возлагаются на справедливого и набожного, обладающего широким кругозором, смелого и имеющего организаторские способности факиха…»

Избирает высшего руководителя (рахбара) Совет экспертов. Он состоит из 88 муджтахидов, уважаемых исламских богословов и законоведов, избираемых на восемь лет. Возглавляет Совет Ахмад Джаннати.

Реформаторы, главным представителем которых сейчас является президент Хасан Рухани, с такой интерпретацией выборов рахбара не согласны. По их мнению, его должен выбирать весь народ.

Спор на эту тему не стихает с 1989 года, когда скончался первый рахбар Хомейни и его сменил аятолла Ирана Али Хаменеи.

Хаменеи, не обладавший особой харизмой, тогда не входил в список наиболее вероятных преемников Хомейни, но ему удалось переиграть конкурентов и постепенно стать руководителем, принимающим решения по всем вопросам. Нынешнего статуса, очень похожего на культ личности, он добился в немалой степени благодаря Корпусу стражей исламской революции.

120-тысячный КСИР – наиболее хорошо организованная военная структура в Иране. Формально высшего руководителя выбирает Совет экспертов, но фактически «эксперты» находятся под влиянием внешних сил, в первую очередь самих стражей. Многие из «экспертов» попали в совет благодаря поддержке КСИР. Это не просто военизированная организация. Политиков и чиновников, близких к стражам, можно найти везде: и в канцелярии высшего руководителя, и в парламенте (меджлисе), и в судебной власти.

КСИР – это еще и экономическая империя с многомиллиардными активами и интересами в большинстве отраслей иранской экономики. Президент Рухани хотел ослабить экономическую базу стражей, оттеснив их от контрактов с госпредприятиями, но особых успехов не добился, зато существенно осложнил свои отношения с КСИР.

Недовольство стражей вызвала и подписанная Рухани в 2015 году ядерная сделка. Настороженное отношение к Рухани усилилось после его убедительной победы на выборах в 2017 году, во многом благодаря обещаниям добиться отмены американских санкций и улучшить отношения с США. Хасан Рухани, возможно, и надеялся сменить Хаменеи, но все его планы разрушил односторонний выход Дональда Трампа из ядерной сделки в 2018 году и введение им против Тегерана еще более жестких санкций.

Иран переживает кризис среднего возраста. Со времен исламской революции идет 42-й год, и ее идеология нуждается в обновлении, чтобы население продолжило отстаивать национальный проект внутри страны и за ее пределами. В государстве бурная внутриполитическая жизнь, а год назад духовный лидер объявил второй этап исламской революции, но фундаментально альтернативные политические движения по-прежнему не допущены к арене. Политическая палитра в Иране умещается в телевизионный ящик, который показывает два канала — условно консервативный и условно реформаторский, но оба принадлежат государству, а остальные запрещены. В этих условиях население проявляет апатию и предпочитает этот ящик не включать.